Разрешите представиться…

Для нашего общества противостояние школа – семья стало в каком-то смысле традиционным. Как и почему это получилось, вспоминать сейчас не буду, однако это так. Не всегда и не сразу, но почему-то интересы семьи и интересы школы как двух основных воспитательных институтов зачастую не совпадают. В любой семье, где есть ребенок школьного возраста, возникают ситуации, когда обучение в школе выглядит как противостояние ученика и учителя, родителей и директора и т.д. Особенно остро это чувствуют учителя, чьи дети пошли учиться в школу… в ту школу, где работает мама. Именно так со мной и произошло.

Итак, разрешите представиться: Екатерина Асонова. В прошлом – школьный учитель русского языка и литературы. Ныне – многодетная мама (17-летний старший сын и погодки – сын и дочка – четырех и трех лет), не просто увлеченная темой домашнего обучения, но убежденная в том, что дети должны получать образование в семье, хотя и признающая определенный резон и в школьном образовании.

Попробую коротко рассказать о том, как формировалось мое убеждение, а заодно и обозначить те темы, которые мне кажутся важными и интересными: каждая из них впоследствии может стать статьей для Дискуссионного клуба.

Работать учителем в одной из московских школ я начала, будучи еще студенткой филологического факультета МПГУ. Молодой учитель – это не только горящие глаза и энтузиазм, помноженные на отсутствие знаний и неопытность, но и открытый, незамутненный взгляд на школьную жизнь. Мне посчастливилось оказаться в непростой школе – в школе с музыкальными классами. Это была одна из первых школ в Москве, где наряду с математикой и русским в музыкальных классах преподавали сольфеджио и музыкальную литературу (эти предметы стояли в сетке расписания уроков), а обучавшиеся тогда в этих классах дети профессионально играли, пели, исполняли. Молоденькой девчонке, конечно, не доверили работать в таких классах – я работала в обычных и не совсем обычных классах – их можно было бы назвать классами коррекции (или точнее классами компенсирующего обучения), т.к. в них обучались все те, кто не попал в музыкальные классы и кто не был отобран в пятом классе в элиту – в математические классы.

Надо ли говорить, что мой интерес, и человеческий, и профессиональный, а еще больше родительский (подрастал сын, и я планировала его отдать именно в музыкальный класс) был прикован к этим вот – особенным – детям.

Иными словами, мое профессиональное становление было окрашено весьма интересными впечатлениями: я со стороны наблюдала за тем, как старшие, опытные коллеги общаются с совершенно особыми детьми – детьми, не только владеющими музыкальным инструментом, не только способными выступать (тогдашний состав этих деток был очень сильным), но и занимающими совершенно особую позицию в учебе. Среди этих ребят было очень много одаренных, начитанных, способных. Они умели и любили трудиться, были независимыми и самостоятельными. Откуда я это знаю? А никто из работавших в этих классах учителей не скрывал своего … недовольства такими детьми. Да! В музыкальных классах было очень сложно работать: начитанные, развитые, талантливые и трудолюбивые дети совершенно не вписывались в школьные условия: очень сложно построить работу школьного учителя не в авторитарном режиме: условия школьного преподавания не предполагают ситуации, когда ученик знает больше или лучше учителя. Позже я на собственной учительской шкуре поняла еще одну особенность таких классов. Когда сбылась моя мечта — я стала работать в музыкальных классах, обнаружилось, что и родители этих детей принципиально отличаются от обычных. Очень быстро пришлось признать, что домашняя жизнь деток-музыкантов намного богаче и в образовательном, и в культурном смысле, нежели школьная. До сих пор я привыкла к тому, что именно школе, учителю предстоит раскрыть перед ребенком широкие и богатые недра человеческих знаний, красоту и многообразие культуры и искусства. Но теперь я столкнулась с родителями, которые могли дать и давали своим детям очень много, а главное – не оставались равнодушными к тому, что происходило с их детьми в школе. Вы знаете, мне очень захотелось стать именно такой мамой! Как раз тогда я поняла, что именно родители должны заниматься не только вопросами здоровья своих детей (странными мне казались школьная заочная диспансеризация и проведение в школе профилактических прививок или лечение зубов – и толку никакого, и маме ничего не рассказывают, и учебный процесс страдает).

А вот дальше чем глубже я постигала суть процесса школьного обучения (накапливался опыт работы, опыт общения с детьми и родителями, коллегами, я поступила в аспирантуру и начала работать над диссертацией по методике преподавания литературы) тем больше росло мое недоумение, крепли мои убеждения, формировались четкие представления о том, что именно я бы хотела изменить в сложившейся системе.

Недоумение у меня вызывали родители, которые понимали, что школа вряд ли что-то дает их детям, но при этом были уверены, что нужно учиться именно так. У меня на глазах музыкальные классы в школе, где я проработала около 10 лет, из уникального явления превратились в жалкое, неинтересное и маловразумительное нечто – так я убедилась в том, что школа – это самое неподходящее место для одаренного ребенка (а ведь таковыми являются очень многие, если не все дети!). Оставался, правда, очень сложный вопрос: почему же родители не забирают своих детей из школы? А если заберут, то что им делать дальше? Но об этом я задумалась чуть позднее.

Что же мне хотелось изменить?

В первую очередь школьную систему оценок. Самое страшное зло в школе – это оценки. Необходимость оценивать ответы или письменные работы учеников по единым критериям по пятибалльной шкале делает абсолютно невозможным индивидуальный подход. А еще: создает условия для нездоровой конкуренции учащихся (соревнуются не в знаниях, умениях, а в баллах), сравнения и сопоставления, провоцируют учителя на самые разные субъективно-негативные ходы и приемы. Избежать такой зависимости от оценок, на мой теперешний взгляд, можно – просто ставить оценки так, чтобы это не создавало острых ситуаций – отказаться от лишних двоек, не скупиться на пятерки, как на такие нужные нашим детям похвалы и поощрения, постараться вывести себя из зависимости от оценивания. Но это я сейчас, сидя дома понимаю. Тогда – в гуще учебных событий – я этого понять не смогла.
Забегая вперед, скажу, что много позже, размышляя о том, почему я так и не решилась оставить старшего сына учиться дома, но смело приняла решение о домашнем обучении младших детей, я поняла, что именно моя родительская зависимость от оценок (а ведь мне казалось, что ее нет) была самым главным барьером. От оценок зависит не только учитель и ученик. В еще большей зависимости от них оказываются родители: а как еще продемонстрировать родным, знакомым успехи и таланты своего отпрыска? А вот еще «веселее» картинка из нашего школьного прошлого: родительское собрание в первом классе моего старшего сына, на котором я изо всех сил агитирую отказаться от оценок (пусть даже и в виде звездочек или дракончиков) – останавливает меня не учитель, нет, мамочка, которая возмущенно говорит: «А как же я без оценок узнаю, надо заниматься не с сыном или нет?!»

Работа над диссертацией, посвященной урокам литературы в 5 – 9 классах, дала возможность собрать большой теоретический, а главное практический материал об особенностях психологии подростков, в частности – специфике того, как и чему учатся дети в 10 – 15 лет. Увы, знания эти тоже работали против школы – против существующих школьных программ и стандартов, в которых не учитывались ни возрастные особенности школьников, ни их возможности, ни их интересы. Это и естественное снижение уровня мотивации в учебе, и повышенный интерес к себе, и потребность в расширении кругозора. Для себя я определила этот период как очередной виток социализации. Все это не является моим открытием – это было открытием для меня, потому что складывалось в единую картину мира, в личное понимание проблемы и определение путей ее решения.
Об этом мне бы хотелось рассказать подробнее, но не сейчас, а в специальной тематической статье. Думаю, что материал может быть интересен тем, кто занимается домашним обучением своих детей.

После защиты диссертации преподавание в школе плавно перешло в преподавание в вузе. Плавно – не значит легко, без потрясений и только по моему желанию. Кандидат наук мало кому нужен в школе, а еще и такой, которому все время есть что сказать: то о необходимости разрешить одаренному ребенку учиться по индивидуальному плану, то о важности учитывать возрастные особенности подростка, то — о ужас! — о том, что изучаемое в школе зачастую абсолютно бесполезно. В общем, мне было сказано, что будет лучше, если я уйду из школы. И с этого момента начинается следующая история о том, как я искала, где будет учиться мой сын. На тот момент он перешел в пятый класс.
В первую очередь меня волновало качество получаемого им образования. Сначала я пыталась решить эту проблему домашними развивающими занятиями, но этого оказалось явно недостаточно – выполнение странных или глупых домашних заданий к шестому классу стало съедать все свободное время, а музыкальное отделение школы просто развалилось – не выдержало соседства с убогостью, равнодушием и ханжеством. Поэтому встал вопрос о поиске новой школы. Мы перепробовали несколько школ, много раз возвращались к варианту домашнего обучения. В итоге сын закончил девять классов обычной школы, поступил в колледж, и сейчас мы только иногда вспоминаем в качестве семейного анекдота, как наши поиски гуманитарного класса обернулись поступлением на техническую специальность. Подробный рассказ о том, как и почему мы все-таки не стали учиться дома, хотя и сын, и я сама очень этого хотели, я тоже планирую написать отдельно.

Для меня итогом этой истории стало то, что я очень хорошо поняла: учить дома сама (то есть сидеть и штудировать вместе с ребенком учебники) я не буду. И еще: я не знаю пока, как организовать домашнюю ситуацию так, чтобы ребенок мог делать это сам. Немаловажным для меня было и то, что после нескольких лет, проведенных в поиске достойного учебного заведения, в моем сознании определились четкие критерии его выбора, сформулировались основные требования и ожидания от школы.

В это же время постепенно накапливался опыт, формировалось самостоятельное представление о том, как учить и чему учить: этому очень способствовала моя профессиональная деятельность – репетиторство и руководство самостоятельной работой студентов. Стало понятно, как на практике реализовать те идеи и замыслы, которые появились еще в период работы в школе: как учить связной речи, как преодолевать те или иные нарушения и патологии, которые тормозят развитие речи, как формировать читательский вкус и стимулировать читательскую активность ребенка, как организовать исследовательскую деятельность. И все это было как нельзя кстати: родились младшие дети – открылись новые широкие возможности воплощения новых взглядов на образование. Постепенно стало понятно, что старший из погодков, мальчик, настолько особенный ребенок, что ни в детском саду, ни, скорее всего, в школе ему делать нечего. Так передо мной встала опять задача организации домашнего обучения. И теперь выбора у меня не было.
Общаясь с сыном, я все отчетливей понимала проблемы своих учеников: тех самых, кому было трудно работать в классе, чье мышление работало в особом режиме, а потому было плохо приспособлено к работе в условиях, когда нужно действовать в рамках жестких правил, по образцу.

С головой окунувшись в мир детства, в мир актуальных вопросов воспитания, развития и обучения, я с наслаждением обнаружила, что взамен методов, принципов и пустословья официальной педагогики жизнь предлагает мне альтернативный океан народной. Я его так и назвала – педагогический андеграунд. Методики, технологии, самые простые и очень сложные идеи гуманного воспитания, естественного родительства, естественного развития, творческого мышления… Конечно, сложно в этом океане сориентироваться: очень пригодилось и натренированное критическое мышление, и опыт наблюдений и исследований, и родительско-педагогическая смекалка. Но теперь личное участие в домашнем образовании детей представлялось мне жизненно необходимым как процесс самовыражения, как увлекательное путешествие – можно преодолеть родительскую болезнь – стремление воплотить в детях все, что не сложилось в собственной жизни – можно отправиться с ними вместе в новое образовательное турне и учиться тому, о чем мечталось.

Что же касается домашнего обучения, то наиболее значимыми для меня стали два интернет-открытия. Были и другие, но эти оказались самыми яркими, ключевыми впечатлениями.

Первое – это статья Ксении Подоровой о домашнем обучении ее детей — http://zhurnal.lib.ru/e/ekoposelenie_l/kseniapodorova.shtml.

В ней я нашла ответ на вопрос, как же дети могут самостоятельно учиться дети, как выйти из оценко-отметочной зависимости, как обеспечить своему ребенку условия для достойной социализации и многое другое.

А вот материалы для домашнего обучения, с которыми довелось познакомиться на сайте Леонида Некина — http://nekin.narod.ru/, заставили призадуматься и подстегнули к собственному творчеству в этой области.

Сегодняшние интересы и заботы связаны с самым широким кругом проблем. Основная моя педагогическая деятельность связана с программами по семейной педагогике и детской литературе. Серьезно занимаюсь проблемами развития связной речи (авторская программа «Русский без правил») и самостоятельного чтения детей (пишу статьи, с этого года веду семинар для педагогов и родителей).

Теперь готова обсуждать интересующие меня вопросы и с участниками Дискуссионного клуба.

Екатерина Асонова.