Как школа убивает творчество

На конференции «Наука, Искусство, Культура» Сэр Кен Робинсон поделился своим взглядом на современную систему образования.

Я интересуюсь образованием, как и большинство из нас. Я считаю, что образование является дверью в будущее, которое мы пока не способны представить. Если вдуматься, поступившие в школу дети в этом году выйдут на пенсию в 2065 году. При этом никто из нас не имеет ни малейшего представления о том, как будет устроен мир хотя бы через 5 лет.

Поэтому мы должны прививать детям соответствующие навыки. Нельзя не согласиться, что дети способны на невероятные вещи. Они способны творить. По-моему мнению, творчество сегодня имеет такое же значение, как и образование, и мы должны придать ему соответствующий статус.

Я люблю рассказывать одну историю. Шестилетняя девочка сидела на задней парте на уроке рисования и что-то рисовала. Вообще девочка не уделяла этому уроку особого внимания, но в тот день она работала очень увлеченно. Учительнице это понравилось, и она подошла к девочке, спросив: «Что ты рисуешь?». Девочка ответила, что она рисует картину Бога. «Но никто не знает, как выглядит Бог», — заметила учительница. «Сейчас узнают», — ответил ребенок.

Когда моему сыну было 4 года, он играл в рождественской пьесе. Он получил роль Иосифа, и мы с женой были очень рады, полагая, что это — одна из главных ролей. Мы даже наняли специальных людей в футболках с надписью «Джеймс Робинсон — Иосиф». Так вот во время игры на сцене два четырехлетних мальчика, также участвовавших в пьесе, перепутали слова друг друга, но при этом вышли и сыграли так, словно ничего не произошло.

В этих двух историях есть нечто общее — дети умеют рисковать. И даже если они не уверены в чем-то, они все равно пробуют, не боясь ошибиться. Я, разумеется, не утверждаю, что творить и ошибаться — одно и то же, однако мы знаем, что тот, кто не готов ошибаться, не способен творить. Нужно уметь ошибаться. Но когда дети вырастают, большинство теряют эту способность.

Им становится страшно совершать ошибки. Точно так же работают наши мировые компании — ошибки не прощаются. Да и наши системы государственного образования выстроены на нетерпимости по отношению к ошибкам. В результате мы отучаем людей от способности к творчеству.

Однажды Пикассо сказал, что все дети рождаются художниками, проблема в том, чтобы остаться художником, повзрослев. Я уверен, что мы не растим свои творческие способности, а, скорее, вырастаем из них. Или даже нас от них отучают. Почему же так происходит?

Когда путешествуешь по Америке или вообще по миру, кажется, что все образовательные предметы должны отличаться друг от друга. Но это не так. Иерархия всегда одна и та же. Главенствуют математика и изучение языков, затем идут гуманитарные науки, а потом уже искусства. И так — везде. Среди творческих предметов тоже существует своя иерархия. Изобразительное искусство и музыка получают приоритет перед театром и хореографией. Нет такой образовательной системы, в которой танцевальное искусство преподавалось бы как математика ежедневно. Но почему? Мне кажется, что важно учить математике, но важно учить и танцевать. Дети начинают танцевать при первой возможности, как мы все.

Вот что происходит — мы последовательно начинаем образовывать ребенка от поясницы, затем центром нашего внимания становится его голова, в основном ее левая часть. Если посмотреть на наше образование с точки зрения инопланетянина и задаться вопросом о том, ради чего оно существует, то, посмотрев на результаты, на тех, кто преуспевает, на отличников, на детей, выполняющих все, что от них просят, вы, как инопланетянин, пришли бы к выводу, что цель государственных систем образования по всему миру заключается в производстве университетских профессоров.

Большинство встретившихся мне профессоров живут, в основном, внутри своих голов. Они бесплотны, практически в буквальном смысле. Они рассматривают тело в качестве средства транспортировки головы.

Идеал нашей системы образования — ученый. Это связано с тем, что государственные системы образования были построены в 19 веке практически на пустом месте. Они были приспособлены под нужды индустриальной революции. Иерархия предметов выстроена на 2 столпах. Во-первых, высокий приоритет получают дисциплины, которые полезны для приобретения трудовых навыков. Вспомните, как в школе вас мягко отвлекали от интересных вам предметов, т.к. вы не смогли бы их сделать своей профессией. Во-вторых, дело в научной деятельности, которая стала для нас образцом интеллектуальной способности, поскольку университеты разработали систему по своему образу и подобию.

Если вдуматься, государственная образовательная система — это растянутый процесс поступления в университет. В результате очень талантливые люди не считают себя таковыми, поскольку никто ни капли не дорожит их любимыми школьными предметами. Но, как мне кажется, так не может продолжаться. За следующие 30 лет, согласно ЮНЕСКО, университеты выпустят больше людей, чем за всю историю человечества. Все это — совокупность факторов влияния технологий на профессиональную деятельность и огромный прирост населения.

И теперь диплом ничего не стоит, не так ли? Когда я был студентом, было так — если у тебя есть диплом — у тебя есть работа. А если работы не было, то только лишь потому, что тебе не хотелось работать.

Сейчас же студенты сразу после окончания ВУЗов идут обратно играть в видеоигры, поскольку там, где раньше хватало среднего образования, теперь требуют высшее, а где было высшее — теперь нужно быть кандидатом наук. Инфляция образования — признак того, что вся образовательная структура рушится у нас под ногами. Мы должны переосмыслить свое представление о разуме.

Однажды я познакомился с прекрасной женщиной, открывшей в себе талант танцора. Я спросил у нее, как она это сделала? Она ответила, что в школе ее считали безнадёжной. Из школы ее родителям написали записку о том, что девочка имеет проблемы с обучаемостью, она не умеет сосредотачиваться, ерзает. Сейчас бы сказали, что у нее дефицит внимания. Но в то время об этом расстройстве никто не знал. Джилиан, так звали девочку, отвезли к врачу, посадили в дальнем углу комнаты, где она просидела, подложив ладошки под ноги 20 минут, пока врач разговаривал о ее проблемах в школе с мамой.

Она всем мешала, сдавала домашние задания не вовремя. Доктор подошел к Джилиан, сказав, что поговорил с мамой и осознал все ее проблемы. Теперь он хочет поговорить с мамой с глазу на глаз и вышел с ней из комнаты. До того, как выйти, он оставил включенным радио в комнате. Как только взрослые вышли, доктор попросил маму взглянуть на то, что делает дочь. Джилиан сразу же вскочила на ноги и начала двигаться, и это было прекрасно. Доктор сказал — девочка не больна, она — танцор. Отдайте ее в хореографическую школу. И мама последовала совету врача. Со временем ее приняли в Королевскую балетную школу, она стала солисткой, сделала замечательную карьеру и основала свою собственную компанию, встретила Эндрю Лойда Вебера, участвовала в его знаменитых постановках, сделала счастливыми миллионы людей и стала мультимиллионером. А ведь другой врач мог бы посадить ее на таблетки.

Наша единственная надежда на будущее — это переосмыслить богатство человеческих способностей. Наша образовательная система опустошает наши умы, как мы опустошаем недра Земли, преследуя определенные цели. Мы не можем пользоваться такой системой дальше. Нужно ценить разнообразие наших творческих способностей и ценить наших детей, поскольку они — наша надежда. Мы должны учить их целостно. Только так у них получится существовать в будущем, которое мы можем и не застать, но они застанут точно.