Центр домашнего обучения » Из опыта домашнего обучения » «Отцы и дети» XXI века – попытка анализа
Наверное, никогда не перестанет быть актуальным вопрос о том, что именно – какие события, воззрения, эмоции разделяют поколения и делают невозможным продуктивный диалог между ними. Отметим еще раз, что конфликт «отцов и детей», типичный для последних двух столетий, не был обыкновенен для всех эпох. На протяжении многих столетий долгой человеческой истории он был не более чем частной историей несложившихся отношений внутри той или иной семьи. Затем такие незамутненно-патриархальные времена вдруг сменялись другими – когда новые поколения граждан той или иной страны с небывалым дотоле единством устремлялись на штурм ценностей предыдущих поколений, то есть, когда конфликт приобретал общественный характер и разрешался чаще революционным путем, реже – путем последовательных реформ. После того или иного разрешения конфликта в обществе снова на какое-то время устанавливался гражданский мир и взаимопонимание между поколениями. А если мы припомним основные межпоколенческие конфликты последних двух веков, то довольно легко обнаружить, что во всех них есть нечто общее, что их объединяет: это постановка в самый центр конфликта вопроса о человеческой свободе – хотя ответы на вопрос могли быть совершенно разными. Что значит для человека быть свободным? Если обойтись без погружения в философские и политические тонкости, молодые бунтари всех эпох подразумевали под свободой в первую очередь свободу от норм и ценностей предыдущих поколений, какими бы они ни были. Откуда берется этот конфликт? Почему он является проклятием одних веков и государств, в то время как от него совершенно свободны другие? И, наверное, самый главный вопрос на настоящий момент – в чем суть конфликта «отцов и детей» нашего времени?
Этика и практика
Вчитываясь в историю разных стран и народов, можно сделать один важный вывод: до тех пор, пока в том или ином обществе этика является основой, либо хотя бы частью практики, то есть – до тех пор, пока этика остается одинаково важной и осознаваемо-значимой для представителей разных поколений, в обществе нет конфликта «отцов и детей».
В самом деле, пока за этическими нормами признается абсолютное значение, их выполнение и охрана является первостепенной задачей зрелых и полноправных членов социума. В таких обществах взрослые его члены владеют полнотой знания этических норм и умеют приводить свои практические действия в соответствие с этими нормами. Что касается детей, то их неполноправное по отношению ко взрослым положение оказывается совершенно оправданным: пока у человеческого существа нет полного знания этических норм и нет должного навыка их практического применения, оно не может иметь и полных прав члена общества. В таких обществах теория и практика, слова и дело не разделялись между собой, а были двумя сторонами единого целого. Взрослые в таких обществах пользовались безусловным авторитетом у своих детей, поскольку были реальным воплощением ценностей, значимых для данного социума – и, следовательно, были образцом, одновременно путем и методом приобщения к этим ценностям для своих детей. В таких культурах взрослые никогда не требуют от детей того, чего не делали бы сами. И в этом, как мне представляется, заключается главная причина мирного сосуществования отцов и детей и бесконфликтной смены поколений. Как правило, во всех растущих, активно развивающихся обществах мы можем обнаружить именно это единство этики и практики, слова и дела. А быть может, наоборот – именно это единство и делает общество растущим и развивающимся. В таких обществах усвоение молодежью базовых ценностей старших поколений происходило без внутреннего сопротивления, вопрос о свободе воли не вставал и общество пребывало в социальном и межпоколенческом мире и гармонии. В качестве примера подобных социумов можно привести античные города-государства, римскую республику и молодые христианские государства средневековой Европы (включая Древнюю Русь).
И наоборот – если этические нормы теряют абсолютное значение и перестают определять практические действия полноправных членов общества, отношения между поколениями стремительно ухудшаются. Воспитание детей перестает быть непосредственным делом взрослых членов семьи и отдается на откуп сторонним специалистам: таким образом взрослые стараются скрыть тот факт, что ценности и нормы, которым они считают необходимым научить своих детей, не являются таковыми для них самих. Знание этики и практики перестает быть непосредственным, передающимся от личности взрослого к личности ребенка, и становится формальным, зависящим от организации учебного процесса и качества методики. В таких обществах взрослые живут своей, сугубо практической, жизнью, решают насущные вопросы, оставив этику ученым и детям, которых они воспитывают. В этом случае неполноправное положение детей по отношению ко взрослым перестает ощущаться первыми как справедливое: взрослые очевидным образом требуют от детей того, что не делают сами. Такими обществами следует признать все дряхлеющие империи, начиная от Римской и заканчивая СССР. В этих обществах передача ценностей происходила исключительно силовыми методами, что неизбежно вызывало в молодежи стремление к свободе – в первую очередь, от навязываемых ей норм пустой, выхолощенной морали. И приводило к крушению этих норм – а вместе с ними, и империй.
Практика без этики
Однако, следует признать, что конфликты отцов и детей, порождаемые обществами второго типа, бледнеют и скромно отступают в тень перед суперконфликтом, назревающем в наше время перед отцами и детьми самых последних поколений: когда общество становится полностью свободным от этики, от единых для всех ценностей и норм, полноценное воспитание и нормальная смена поколений становятся невозможными. Казалось бы, мы достигли идеального общественного устройства, при котором взрослые и сами не делают, и детей не заставляют делать ничего такого, что не было бы выбрано ими самими. Долгожданное царство свободы достигнуто? Попробуем ответить на этот вопрос.
Последние десять лет человечество живет в мире, свободном от единой этики – как абсолютной, так и относительной. В этом мире практически каждый человек сам определяет для себя, что такое добро и зло, выбирает, во что ему верить, какие иметь убеждения. Это привело к полной утрате качественных различий между взрослыми и детьми. В настоящий момент «отцы» отличаются от «детей» лишь по количественным параметрам – весу, росту, количеству прожитых лет, терабайт усвоенной информации, денег на банковском счете. Они перестали быть примером для своих детей – как положительным, так и отрицательным. И превратились… в ничто. В исключительно кормовую базу для выращивания новых поколений. В XXI веке «отцы и дети» уже не идеологические противники – это самые настоящие враги, бьющиеся за место под солнцем. Любой ребенок, достигший возраста полового созревания, сегодня видит, что его родители ничем не отличаются от него самого – а, следовательно, ничего не могут для него сделать, кроме одного: умереть как можно быстрее и освободить им место под солнцем. В свою очередь, взрослые все чаще рассматривают детей как свою личную прихоть, игрушку, с которой они могут делать все, что захотят (пока те не выросли и не дали им отпор). Именно из утраты взрослыми самой сути зрелости — способности по доброй воле отказываться от свободы выбора ради общего блага – вытекают и основные беды и болезни современного общества, и пути их «лечения»: подростковая преступность, наркомания и сексуальная озабоченность, педофилия, жестокость и безответственность взрослых, а также стремление государственных органов ограничить взаимное насилие поколений при помощи специальных структур, в частности, системы ювенальной юстиции. Последнее решение главной социальной проблемы XXI века многим нашим современникам очень нравится и даже может казаться эффективным: в самом деле, во многих странах после внедрения ювенальной юстиции уровень домашнего насилия снижается. Но разрешается ли конфликт? Или просто смещается его акцент?
Последнее – более вероятно. Потому что общество, в котором нет никакого смысла и резона быть взрослым и ответственным не только за себя, но и за других, будет становиться все более и более инфантильным – ведь каждый человек будет изо всех сил стремиться сохранить статус ребенка, как наиболее безопасный, или подростка – как наиболее выгодный (ведь последний пользуется и правами ребенка, и правами взрослого). И рано или поздно такое общество придет к тому, что все его члены, независимо от возраста, станут одинаково инфантильными перед лицом одного-единственного всемогущего Взрослого – Государства, которое одно и будет карать и миловать их по своему произволу. Самое любопытное, что такой сценарий кажется многим нашим современникам вполне приемлемым и даже привлекательным, хотя очевидно, что подобное государство будет наиболее тоталитарным из всех, когда-либо существовавших в истории. Какова альтернатива этому сценарию? Только одна – взрослые люди должны осознать, в чем заключается суть и смысл «взрослости», какие обязанности этот статус влечет за собой – и научиться исполнять эти обязанности.
Назад, к этике?
Очевидно, что первое, что делает человека по-настоящему взрослым – это сознательное этическое поведение, то есть навык совершения поступков не по собственному хотению, а в соответствии с нормами общего блага – как минимум, своей семьи, а в идеале – всего социума, к которому он принадлежит, к тому же вписанному в природный универсум. И сегодня это понимает все больше людей, которые и хотели бы восстановить пробелы в своем этическом образовании, да просто не знают, с чего начать, и застывают, как витязь на распутье, перед воображаемым камнем с надписями «Религиозная этика», «Светская этика», «Эгоцентрическая этика».
Путешествие по любому из указателей грозит затянуть на многие годы, а ответ на какой-то актуальный вопрос необходимо получить прямо сейчас! Именно это нас и отвращает от основательной теоретической проработки ответа, именно это и отвращает от изучения этики – и мы поворачиваемся к указателю спиной, снова, снова и снова, чтобы поступить… наугад, вообще не задумываясь – авось, куда-нибудь да попадем.
Но рано или поздно для каждого настает момент отбросить все эти незрелые метания и вернуться на распутье. Итак, куда же мы пойдем?
По указателю «Религиозная этика» мы попадем прямо в предмет «сравнительное религиоведение». Здесь нам придется ознакомиться с этическими учениями главных религий крупнейших стран мира: ислама, христианства, буддизма, иудаизма, индуизма и прочих языческих культов. Ознакомление с религиозными этическими концепциями дает понимание того, что почти в каждой из них в основе этического лежит представление об Абсолютном Благе, которое не является порождением человеческого ума. В соответствии с учениями почти всех важнейших религий, в центре мироздания находится Личный Бог (Безличный Абсолют), который для сотворенного Им мира есть источник всякого бытия и всякого блага. На полученном от божества откровении и строятся все религиозные этические системы, кроме буддизма, в котором этическое – это описание объективного, необходимого независимо от мнений отдельных людей, пути к высшей цели – освобождению от страданий. В любом случае речь идет о «нисхождении» — этическое есть производное, следствие уже данного объективного всеобщего закона и смысла бытия, существующего независимо от человека, хотя и включающего его в себя. Таким образом, для религиозных систем этическое не является продуктом человеческого ума; религиозные этики есть попытки фиксации сверхчеловеческого универсального закона, управляющего всем богатством мироздания, включая неодушевленную, одушевленную и разумную его части. Среди религиозных этических систем нам, как наследникам христианской культуры, следует обратить особое внимание на христианскую этику. В России большая часть христиан причисляет себя к Православной Церкви Московской Патриархии (РПЦ МП), хотя некоторая часть активных верующих принадлежит к лону Католической Церкви (КЦ) и ряду протестантских общин. Однако, РПЦ МП, как церковь большинства, считает возможным определять христианскую этику как православную. Это далеко от справедливости, потому что формирование системы христианской этики произошло как вследствие трудов западных богословов, таких как блаж. Августин, Фома Аквинский и Дунс Скотт, так и восточных, таких как Климент Александрийский, Иоанн Златоуст, Григорий Нисский и другие. Следовательно, изучение христианской этики возможно лишь в контексте всего спектра богословской мысли, как восточной, так и западной; поэтому мы считаем недобросовестным подлогом попытку введения в школьный курс предмета ««Основы религиозных культур и светской этики» (http://www.newsland.ru/News/Detail/id/454954/cat/42), где наряду с такими мировыми религиями, как иудаизм, ислам и буддизм, предполагается изучение одного лишь православного христианства, как основы христианской этики. Представляется, что христианину любого вероисповедания чрезвычайно полезно будет полезно восполнить пробелы в своем образовании, обратившись к таким компендиумам христианского вероучения, как Катехизис Католической Церкви (http://www.krotov.info/acts/20/2vatican/kateh_00.html) и нравственное богословие по св. Фоме Аквинскому (http://psylib.org.ua/books/swezh01/index.htm).
Таким образом, предметом религиозной этики является общее благо всей Вселенной; благо отдельного человека определяется тем, насколько он знает Универсальный закон и как хорошо выполняет его, т.е. из его личного служения Богу (Абсолюту).
По указателю «Светская этика» мы попадем в предмет «история философии и права», и узнаем происхождение основных концепций нравственности, не связанных с религиозными институциями: этических систем Платона, Аристотеля, Стоиков, Декарта, Спинозы, Руссо, Канта, Фихте, Спенсера, Шопенгауэра, Маркса, Ленина, Гитлера, Ганди, Швейцера, де Шардена и других. Отличие «светских» философских систем от «религиозных» состоит в том, что в первых основанием этики является не личный Бог, вступающий в отношения с человечеством, а некий идеальный мировой порядок (иногда связанный с философским представлением о Боге как первооснове), познаваемый посредством разума. Светская этика не всегда противоположна религиозной – она может приводить иногда даже к схожим или тождественным выводам – но ее путь начинается «снизу», от частного познания, к общим законам человеческого существования. Проблемой является не сам этот путь, а то, что современная светская этика нередко приходит к тому, что человек сам определяет, что такое добро и зло, и единственным критерием для отделения первого от второго они полагают благо человеческого сообщества (точнее то, что именно он считает благом). Таким образом, в область этического попадает лишь социум; все прочее богатство мира не является предметом этического рассмотрения и становится простой материей (все равно, одушевленной или неодушевленной) – то есть, естественной кормовой базой для человечества, на вершине эволюции занимающего заглавное место в пищевой цепочке. Социальное в светской этике тесно связано с устройством общества, в том числе с правовыми его аспектами. Поэтому изучение истории светской этики неизбежно связано с изучением основных правовых систем и типов государственного устройства (в первую очередь, римского права, российской юриспруденции и прочих правовых систем — http://lib.ru/PRAWO/rene.txt).
Таким образом, как правило, предметом светской этики является общее благо человеческого сообщества; благо отдельного человека вытекает из общего блага и определяется тем вкладом, которое он привносит в социум.
Наконец, по указателю «Эгоцентрическая этика» мы попадем в курс новейшей философии (вплоть до отрицающего самое себя постмодернизма). Здесь мы найдем множество ярких имен – таких, как Ницше, Сартр, Камю, Симона де Бовуар, Фрейд, Юнг, Деррида и другие. В отличие от религиозных и светских мыслителей прошлого, творцы «новейшей этики XX столетия» не утруждали себя мыслью ни об универсальном благе Вселенной, ни об общем благе человечества. Все, что интересовало этих мыслителей – это индивидуальное благо отдельного, вырванного из любого природного или социального контекста, человека. Поэтому указанные выше образцы этической мысли следовало бы более точно назвать «квази-этическими» (этика — от «этос», то есть «обычай», «норма»), поскольку они не могут быть нормой ни для кого, кроме самого их создателя, ибо не претендуют на всеобщность. По мнению философов-постмодернистов, только индивидуум может определить, что такое добро и зло (для себя одного). Требования универсального блага Творения или общего блага Государства для него одинаково ложны и чужды: эгоцентрический индивидуалист XX века стремится к самодостаточности и самоудовлетворению, к личной независимости от каких бы то ни было универсальных или общественных обязательств.
Таким образом, предметом эгоцентрической этики является личное благо индивидуума, которое вытекает из него самого и произвольно определяется им же самим.
Справедливости ради, стоит сказать, что определенная правда в таком подходе тоже есть – хотя и искаженная. Правда эта в том, что этическая система не может выстраиваться без учета реального, данного конкретному человеку опыта именно его личного существования в этом мире. Т.е. в том, что помимо «всеобщего» измерения всякая этика в реальном осуществлении проходит и через личный опыт конкретного человека, проживается в цельном комплексе его бытия.
Когда мы выстраиваем этические системы в такой последовательности, становится очевидным, что современный этический вакуум или полное отсутствие интереса к какой-либо этике есть не более, чем логическое продолжение тенденции к редукции этической мысли, которая прослеживается в истории философии, движущейся от религии к познанию (путем «исключения» сверхъествественного»), а от него – к программе (путем отказа от всеобщности законов разума и познания). Можно сказать, что в XXI столетии этика упразднилась вместе с человеком, потому что существование последнего сегодня есть столь же дискуссионный вопрос, как и бытие Божие. Гражданин современного мегаполиса управляется уже не совестью и не рациональным законом, а многочисленными программами, превратившись из творения Божьего и меры всех вещей в программируемый биомеханизм, направленный на ту или иную деятельность. Биомеханизмы не имеют степеней зрелости, но могут дряхлеть со временем; именно поэтому «отцы и дети» современности так похожи друг на друга и отличаются только степенью амортизации. Этим объясняется культ «вечной молодости», поразивший современное общество в последние десятилетия и настойчивый интерес к детской тематике во всех ее проявлениях, буквально захлестнувший мир в последние несколько лет. Действительно, самые ценные биомеханизмы – это самые молодые и легкопрограммируемые.
Quaerite et invenietis (ищите и найдете)
Таким образом, из всего вышесказанного следует, что взрослый человек — если, конечно, он претендует на то, чтобы быть именно человеком, а не телеуправляемым андроидом , — должен иметь представление об истории этики во всех ее вышеперечисленных разновидностях. Это что касается теории. Что касается практики – то как же следует поступать взрослому человеку, который хотел бы, чтобы его поведение было этичным? Какую из этических систем ему следует выбрать для руководства своей деятельностью?
Ответ будет разительным и для многих пугающим: чтобы не быть жертвой методов бесструктурного управления, современный человек должен разбираться абсолютно во всех этических системах – религиозных, светских и эгоцентрических, — и уметь правильно применять информацию, которая содержится в каждом из данных предметов. В этом и состоит суть диалектики. На самом деле, тот выбор, о котором мы писали в начале предыдущего раздела, иллюзорен: нет никакого перепутья, указатели — условны. Чтобы оставаться людьми, мы должны тщательным образом исследовать все три пути и научиться сводить осмысляемые ими элементы истины в окончательном синтезе – в той мере, в какой они присутствуют в каждом из них. А поступать следует самым сложным из всех образом – то есть, соотнося свои действия с Универсальным законом Вселенной, а не с одним лишь общим благом людей (или, тем более, с благом отдельной личности, которого, на самом деле, попросту не может быть в отрыве от всего остального). Для этого нужно быть человеком религиозного сознания, а кроме того – еще и человеком, следующим по пути познания мира, в том числе и своей собственной личности. Человеком, не замкнутым лишь на индивидуальные интересы – но вовлеченным в различные виды служения обществу. А свои знания нужно воплощать в практические действия – например, соотносить свой выбор работы не только с полученным дипломом и с претензиями по зарплате, но и с оценкой будущей карьеры с точки зрения ее этичности и наполненности смыслом. Или выстраивать свою семейную жизнь и систему воспитания детей в соответствии с требованиями этики, а не с одним лишь с диктатом необходимости или прихотями желания.
О том, как это сложно, нечего и говорить. Это очень, очень непросто. В особенности это непросто потому, что очень сложно подобрать действительно полезные книги. Литературы по истории этики на русском языке весьма немного. Наверное, можно начать с общих пособий, подобных этому (непременно, впрочем, обращаясь и к текстам самих мыслителей): http://www.gumer.info/bibliotek_Buks/Culture/Gusein/index.php
О том, что в современном обществе нет толковых учителей этики, нечего и говорить. Их, на самом деле, практически невозможно найти ни в светских учебных заведениях, ни в христианских храмах, ни в общинах иных религий. Порой кажется, что человеческие история и культура завершили свой цикл, оставив после себя лишь бессмысленное броуновское движение живых молекул.
Но на самом деле, это лишь иллюзия – одна из многих, царствующих в современном мире. Потому что от каждого из нас зависит, будем мы людьми или нет. И человеческое общество, когда-то возникшее от одной-единственной пары людей, может быть заново восстановлено – на базе любой семьи. Если в семье восстановлены нормальные человеческие отношения; если в ней действуют человеческие ценности и нормы – она является моделью человеческой цивилизации в миниатюре. Однако, для того, чтобы быть плодотворной, такая семья не должна замыкаться в рамках себя самой: ей следует искать контакт с себе подобными микро-сообществами, чтобы общими усилиями попытаться выстроить новую человеческую общность, усвоившую все богатство человеческой этической мысли и готовую к продуцированию новой культуры.
А какова будет эта новая общность и новая культура – это тема уже не для диалектического, а для риторического этапа обучения; творчество новых форм государства и права – задача для юношества, а не для подростков. Подросткам же остается диалектика: сравнение между собой различных этических систем, умение критиковать их слабые места и выявлять сильные.
На наш взгляд, только примат этики над всеми прочими целями и задачами семейного строительства и может помочь современным родителям избежать войны ни на жизнь, а насмерть с собственными подросшими детьми. Пока еще есть время одуматься и повернуться лицом к этике, человечности и жизни. Еще несколько лет, и ваши дети вырастут вне этики – и тогда станет поздно что-то менять.
Наталья Геда.
Наталья, спасибо, настолько все верно сказано и логично увязано, что и дискутировать не о чем…) Понравился термин «телеуправляемый андроид», а вообще — все так и есть, налицо самое огорашивающее отсутствие каких-либо норм, местами даже и эгоцентрической этики, не говоря уже и об остальных. И еще показалось очень сильным место о том, что современный родитель, по сути, не отличается от детей, ничем не лучше..
« В таких обществах усвоение молодежью базовых ценностей старших поколений происходило без внутреннего сопротивления, вопрос о свободе воли не вставал и общество пребывало в социальном и межпоколенческом мире и гармонии» Наталья, Вы, прям, как наш президент: «Где это оппозиция? И чего это она такая тихая?» Сначала задавить всех, а потом спросить: «А чего это вы молчите?». Безграничная власть отцов в Древнем Риме (право выбросить ребенка, продать его, убить) – вот главная причина мирного сосуществования отцов и детей, причем даже взрослый человек оставался в зависимости от своего отца. Государственный социализм Спарты устанавливал не только, какие дома можно строить, но и сколько маслин приносить на совместные трапезы. Жизнь спартанца всецело была подчинена интересам государства, а целью воспитания был воин, который погибнет, не задумываясь.
Избави Бог нас от такого мира и гармонии… «Воспитание детей перестает быть непосредственным делом взрослых членов семьи и отдается на откуп сторонним специалистам» Помилуйте, а как быть с приведенными примерами? Кормилицы, домашние «педагоги» (даже императоры жаловались на своих «дядек»). А школы, в которые отдавали с 7 лет? Это все было именно там. Воспитание в Древней Греции – вообще отдельная песня. Воспитание для грека есть воспитание эстетическое, это доходило до буквального отождествления, так что Платон называет обучение пению и метрике просто воспитанием.
«…общество становится полностью свободным от этики, от единых для всех ценностей и норм, полноценное воспитание и нормальная смена поколений становятся невозможными»… Представления о добре и зле так менялись в истории человечества, что иногда прямо противоречили друг другу — это почти цитата из Энгельса, но впервые заговорили об этом софисты, именно они впервые указали на изменчивость моральных представлений, на их прямую зависимость от исторического развития общества. Их нигилизм не разрушил человечество, а критическое отношение к принятым в обществе моральным образцам поведения было очень плодотворным для науки и гуманным для человечества.
Я думаю, основной пафос статьи в том, что сейчас утрачиваются всякие этические нормы. Любая норма может быть отвергнута, любое безнравственной поведение может быть оправдано. Человек теряет почву под ногами, все дозволено и все сомнительно. Что касается софистов. Сначала нужно овладеть пониманием этики, а потом низвергать норму, индивидуализм софистов — для сформированных личностей.
Ларисе: извините, что не отвечаю. Участвовать в дискуссии не имею возможности, из-за вирусной атаки сильно поврежден компьютер со всем содержимым. Пока не переустановлю систему — ответить толком не смогу. Но и так ясно, что все приведенные Вами примеры не совсем в тему и не понятно, каким боком к теме статьи относятся. Конкретная культура конкретного народа может быть какой угодно — Вы еще не самые эффектные примеры привели, можно поговорить еще и о цивилизайциях майя и ацтеков, где тоже была преемственность поколений и высокоразвитая педагогика — помимо массовых человеческих жертвоприношений в основе культурного кода. Это были цивилизации, перед которымы «ужасы» спартанцев — детский сад. НО! при всех вариантах содержания конкретной культуры закономерность сохраняется Если старшее поколение является носителем ценностей, у них нет проблем с передачей таковых младшему поколению. А сами ценности могут быть какими угодно, в том числе совершенно извращенными, как у тех же месоамериканцев. И у меня, конечно, нет предложения копировать спартанскую этику. Мы наследники гигантского наследства, и имеем возможность разобрать это добро и выбрать подлинные ценности, отделив их от подделок. Что касается софистов, то они никогда не представляли ни этической, ни философской системы — они были такими специфическими логическими мошенниками, спекулирующими на неспособности среднего ума справиться с логическими парадоксами. Не более того. Никакого самостоятельного содержания софистика в себе не несет — это всего лишь набор стандартных трюков, хотя и очень остроумных, а временами просто блестящих.
Наталья, Вы привели примеры Древней Греции и древнего Рима как образец межпоколенческого мира и гармонии. И в противоположность этим образцам – современный мир, теряющий единые ценности и нормы. А дальше еще сильнее: « Из-за утраты способности по доброй воле отказываться от свободы выбора ради общего блага – вытекают и основные беды и болезни современного общества». Социальный и межпоколенческий мир присущ не только развивающимся государствам, но и тоталитарным. Как только слабеет силовое насаждение этических норм, человек неизбежно оказывается перед выбором. И вот когда он делает этот выбор сознательно в пользу «блага» — тогда это его победа, победа его совести, победа его личности, его индивидуальности. В чем ценность отказа от свободы выбора? В чем ценность отказа от способности критически осмысливать этические нормы, которыми руководствуется большинство людей на данном историческом отрезке времени? В чем ценность отказа от свободы выбора советских людей, которые до сих пор обожают убийцу? И что такое «общее благо»? Создание мощного государства СССР – это общее благо, ради которого люди отказывались не только от свободы, но и от самых близких людей, которые вдруг объявлялись предателями? Если цель воспитания – человек, способный бездумно следовать нормам, то и воспитание не нужно. Нужно просто подчинение. Я пишу элементарные вещи, это глупо. Надеюсь, что просто не поняла Вас.
Лариса, про Рим и Грецию не буду, это долго и уведет нас в дебри, напишу лишь коротко об отказе от свободы выбора: мне кажется, Вы не совсем внимательно прочли мою фразу. Я написала о _добровольном_ отказе от свободы выбора. Добровольный отказ, как мне представляется, предполагает в качестве мотива не страх, корысть или заблуждение, а заботу не об одном лишь своем благе, но и о благе ближних.Например, когда человек принимает решение сохранить семью, несмотря на свои личные переживания и возможность пресловутого выбора ( другого партнера). По-моему, это очевидно и поэтому не совсем понимаю, при чем тут тоталитарные государства. Тоталитаризм так или иначе вынуждает людей отказываться от свободы выбора — по приведенным выше мотивам, далеким от доброй воли. И столь же очевидно, что такое общее благо, если не пытаться сразу же перевести разговор на уровень политологический. Общее благо — это в первую очередь благо Вашей семьи, например. Общины (группы дружественных семей), в которую Вы входите. Народа, из которого Вы выросли. Сейчас, когда так сложно всерьез рассуждать об общем благе в применении к конкретной государственной системе, довольно просто рассуждать о нем применительно к любой органической общности людей. А что такое общее благо — как раз и описывают все перечисленные мною этические системы. Каждая — по своему. И я, право, не возьму сейчас на себя ответственность пересказывать, что конкретно думали по этому поводу представители той или иной школы этики. Штука в том, что вне этики общее благо невозможно в принципе. Оно может так выглядеть, но это не благо, это плохая подделка. Общим благо делает только закон — универсальный, внешний или внутренний. Только когда люди имеют сходное представление о том. что считать благом, они могут создать общность. В противном случае они составляют механическое скопление разумных атомов в броуновском движении, не способные к созданию мало-мальски устойчивого соединения. Мне право жаль, что все, что Вы вынесли из моего текста, это «Если цель воспитания – человек, способный бездумно следовать нормам, то и воспитание не нужно. Нужно просто подчинение». О какой этике может идти речь, если это следование — бездумно? Этика в высшей степени разумная и рациональная область знания. И подчинение в ней признается только одно: добровольное подчинение нравственному закону, который человек постепенно открывает в мире, в обществе и внутри самого человека в акте познания. И по мере того, как он открывает этот закон, он отказывается от свободы выбора добра и зла — ради свободы следования одному лишь добру, безо всякого отклонения ко злу. И лишь в этом состоит единственная подлинная свобода человека, по сравнению с которой свобода выбора — это относительная и преходящая ценность постепенно созревающей личности. Взрослый человек, в идеале, должен быть свободен именно в этом, окончательном смысле, в то время как человек незрелый знает лишь свободу выбора между добром и злом, которая подлинной свободой, на самом деле, не является. В этом, по сути, и состоит подлинная разница между человеком незрелым (ребенком) и зрелым (взрослым), и именно поэтому у подлинных носителей ценностей нет проблем с воспитанием детей. Дети хорошо чувствуют подлинную свободу. легко на нее откликаются и с радостью усваивают.
Перечитав пост, решила дополнить одну фразу: «В противном случае они составляют механическое скопление разумных атомов в броуновском движении, не способные к созданию мало-мальски устойчивого соединения.» Неспособных к созданию мало-мальски устойчивого соединения без внешнего принуждения, разумеется. А поскольку современный мир и есть такое механическое скопление атомов, постольку и закон ощущается современными людьми, как насилие и зло.
«И по мере того, как он открывает этот закон, он отказывается от свободы выбора добра и зла — ради свободы следования одному лишь добру, безо всякого отклонения ко злу. И лишь в этом состоит единственная подлинная свобода человека…» Верно! Логическая ловушка зла, как мне кажется, заключается в мнимой свободе выбора («…И заключили силы добра и силы зла перемирие» — так что же это за «добро», которое способно ставить знак равенства между собой и злом?): человек, ты столь «свободен», что можешь выбрать добро, а можешь выбрать зло. Зло выбирается автоматически — просто «нетворением» добра, ergo, никакого выбора нет вообще. А вот выбирая естественным (от родителей) чутьём души, стремящейся к чистоте, добро, человек получает дальше не мгновенный результат выбранного добра (допустим, сияющую чистотой квартиру), а, возможно, долгий трудовой процесс (ген.уборку — соприкосновение с убираемой грязью, усталость…). То же и с этическими проблемами. Разумеется, предпочтительнее балдёжка с попкорном за TV-компьтером, но … выбор добра всегда деятельно-активен (в отличие от невыбираемого «выбора зла»). Мне думается, это и есть настоящая свобода.
Абсолютно согласна. Попробую коротко сформулировать, что в статье вызвало непонимание. 1. Злополучные исторические примеры межпоколенческого мира и гармонии. У меня не складываются Ваши последние комментарии с этими примерами, вернее в свете этих комментариев приведенные примеры не могут быть образцом мира и гармонии. Это один из принципиальных моментов в отношениях родитель-ребенок, учитель-ученик. Для меня неприемлема ситуация подчинения норме без понимания ее сути, смысла. Если и возможно такое подчинение просто в силу быстроты событий, то для меня и ребенка очевидно, что объяснение будет при первой же возможности. Принятие ребенком моих норм просто из-за моего авторитета для меня не имеет никакой ценности, хотя я понимаю неизбежность такого периода. Более того, я считаю полезным провоцировать ребенка, заставляя задуматься, почему он поступает так или иначе. 2. Ощущение агрессивности окружающего мира, а государства как монстра. Наверное, такие ситуации или периоды жизни должны быть у каждого человека, но я, все-таки, не могу воспринимать окружающую меня жизнь как чужую. Очень хочу, чтобы ребенок чувствовал себя уютно на этой земле. Меня настораживают призывы объединиться, адресованные последним людям в этом вырождающемся мире. На мой взгляд, размытость этических норм не ухудшит существенно людей. Во все времена процент людей, которые свободно выбирали «благо», был минимальным, остальные починялись. 3. И государство – это то, что мы делаем своими руками. Со всеми его минусами. Я не люблю государство как аппарат, но я не вижу другой альтернативы сейчас, когда нужно вытаскивать умирающих детей из семей, где родители непрерывно пьют. Я, конечно, осторожно отношусь к возможности вмешиваться в дела своей семьи, но как быть с семьей алкоголиков?
Лариса, спасибо, что Вы так терпеливо и внятно объясняете мне свою позицию. Это очень ценно. Благодаря таким комментариям я яснее вижу недостатки своих текстов; теперь понятно, как нужно переработать статью, чтобы она не порождала недоумение. Тем не менее, я вижу в каждом Вашем пункте по одной-две характерных проблем мышления нашего времени. 1. мне думается, что Ваш когнитивный диссонанс вызван некоторым шаблонным восприятием цивилизаций древнего мира и средневековья, которое неизбежно складывается у большей части выпускников современных российских школ. Увы, наши учебники истории в массе своей просто ужасны и адекватного представления о древних и средневековых культурах наши дети не получают. Не получить ее и из большинства современных книг культурологической тематики: некоторые из них крайне тенденциозны, другие — поверхностны и произвольны в трактовках. Было бы интересно узнать, на основании каких именно книг каких авторов складывалось Ваше представление об античной культуре. тогда легче было бы приводить конкретные аргументы, а не говорить «вообще». Что касается Вашего тезиса о пагубности патриархата (если я правильно Вас поняла), то никак не могу с ним согласиться: весь массив исторических фактов свидетельствует, что патриархальное общественное устройство есть единственно прочный фундамент любой продуктивной культуры. Только патриархат тоже бывает очень разный. Безусловная власть патер фамилиа в традиционных семействах республиканского Рима была на практике весьма умеренной и разумной, а римские матроны пользовались значительно большим объемом прав, чем сейчас принято считать и высоким положением в обществе. Пока республиканские традиции древнего Рима не получили существенного повреждения со стороны покоренного Карфагена и позднеантичной ( то есть, во многом упадочной) Греции, никакого конфликта «отцов и детей» в Римской республике не наблюдалось. Проблемы, порожденные пуническими войнами, в полной мере проявились в конфликте между триумвирами Цезарем и Помпеем, обернувшимся первой гражданской войной, диктатурой Цезаря и его последующим убийством. Судьба имперского Рима и крах империи во многом были предопределены этими событиями. Поэтому вся продуктивная для последующих культур этика античного Рима ведет происхождение из римской республики (рес публика — общее дело, что характерно, империя — это просто индивидуальный диктат, более или менее «гуманный» и «просвещенный»). В частности, это система римско права, из которого выросли все правовые системы Европы — сперва средневековой. а затем современной. Что касается указанных Вами «перегибов» римского ( и вообще античного) патриархата, в части власти отца семейства над жизнью и и смертью новорожденного, то их масштаб в наше время существенно преувеличен. Не будем забывать, что главной причиной пунических войн была известная карфагенская практика массовых детских жертвоприношений — что никак не могло бы взволновать спокойных и практичных римлян, если бы они сами позволяли бы себе нечто подобное. Да, абсолютная власть отца на жизнь и смерть домочадцев была зафиксирована кодексом римского права — но то, что этой властью действительно часто пользовались и уж тем более злоупотребляли в римской республике — крайне сомнительный тезис. То же касается и эпохи расцвета греческих полисов — в то время как для архаического периода и периода упадка, в самом деле, свойственен определенный демографический беспредел. Впрочем, как бы то ни было, злоупотребление отцов семейства своей властью над жизнью и смертью детей в античной древности никак не отличается в худшую сторону от злоупотреблений женщинами аналогичной властью — в современности. Вряд ли количество умервщляемых детей тогда было больше в процентном отношении, чем сейчас ( под благовидной вывеской аборта на ранней стадии беременности). Тогда чем же здоровый и продуктивный патриархат развивающихся культур древности хуже современного матриархата (который, впрочем уже закончился и потому вопрос во многом риторический).
2. что касается Вашего непонимания моего настороженно-критического отношения к современному социальному устройству, то оно, на мой взгляд, вытекает из второго стереотипа мышления современного человека, которого долго приучали и наконец приучили к идее, что наше общество есть вершина прогресса и цивилизации, а его гражданам очень повезло родиться именно сейчас. При внимательном и вдумчивом изучении истории оказывается, что эта идея не выдерживает критики, и что современное социальное устройство во многом более далеко от идеала, чем очень и очень многие общества древности. Конечно, желание находиться в гармонии с социумом очень естественно — если социум действительно здоров. Между тем последнее также весьма спорный тезис. и мне хотелось бы выслушать Ваши аргументы в его защиту. «На мой взгляд, размытость этических норм не ухудшит существенно людей. » Это _очень_ спорное и бездоказательное утверждение. Я, как могла, защитила свою позицию. Защитите и Вы — свою. «Во все времена процент людей, которые свободно выбирали «благо», был минимальным, остальные починялись «. В целом, это совершенно нормально. Вы совершенно правы, этические нормы всегда были творчеством меньшинства. Тем не менее. большинство совершенно свободно воспринимало и усваивало эти нормы — пока элита сама им следовала. Лишь когда «голова» у рыбы загнивала — разлагался и весь социум.
И наконец, третий стереотип. 3 «государство – это то, что мы делаем своими руками.> Безусловно, это должно быть так. Но, к сожалению, это очень трудно работает сейчас. Взять хотя бы недавние статьи Марины Фокиной о родительском активизме в Америке — много ли было на них откликов? Что-то сомнительно, что многие из читателей по настоящему вдохновились и засучив рукава взялись за дело государственного строительства в области образования. Хотя это самая очевидная и непосредственно нас касающаяся часть такового. Современные семьи не ощущают себя частью «общего дела», а свое существование — частью общего блага. Отсюда все семейные проблемы, отсюда же и социальная апатия, которой и пытаются воспользоваться ) и непременно воспользуются) властные органы. Стоит появиться инициативе «снизу», из самих семей — никакой надобности в ювенальной юстиции не будет. Но такая инициатива вне этики не растет и не берется — потому что реальной бывает только общественная инициатива, основанная на единых ценностях. Вы же, начав за здравие — в защиту свободы выбора и самостоятельного постижения этических норм закончили, как мне видится, за упокой — практическим приветствием практике государственного регулирования семейной жизни, в котором насилия будет хоть отбавляй. Где же логика, хотела бы я знать?
Наталья, кажется, Вы вышли на ключевое слово – патриархат. Здесь уже говорилось о двух исторических примерах, когда подавляющее большинство «усваивало» этические нормы. Почему патриархат и тоталитаризм так успешны на этом пути? Из двух приведенных примеров один у меня вызывает восторженный интерес, второй – тошноту. (Первый в современном исполнении вызвал бы тоже тошноту). Я понимаю, что многие элементы патриархата и тоталитаризма живы в сердцах и умах современных людей, п.ч. в природе человека заложена стадность и желание подчиняться лидеру. Успешный лидер приспосабливает нормы под себя в зависимости от политических, экономических и культурных условий. Этических норм для масс вне исторического контекста не существует, сами нормы могут быть ужасными, главное, чтобы выполнялись. Большинство слепо следует навязанным нормам. Так что, в конечном итоге, важно — мирное сосуществование усвоивших нормы детей (или народов) и отцов (диктаторов)? Или постепенное увеличение количества людей, способных не только «потреблять» нормы, но и творить их? Вы, как я понимаю, сторонница патриархата. Вот что у меня не складывается в понимании Ваших статей — то, что Вы хотите получить на выходе всего воспитательного процесса, совпадает с моим желанием, но как на такой результат могут вывести патриархальные традиции в воспитании современных детей? Сам процесс мне так и не понятен. Что касается отношений с окружающим миром. Недавно присутствовала при разговоре. Одно из наказаний Господа – жизнь в окружении плохих людей. Жизнь без любви к людям. Ад начинается на земле. Вы замечали, что присутствие умных, добрых людей облагораживает окружающих? И наоборот, в отсутствии такого человека люди позволяют себе те мерзости, которые никогда бы не совершили при нем. Человек сам создает свой мир, в том числе окружение людей. По поводу государства. Я признаю необходимость существования государства, я признаю необходимость существования карательных функций государства в отношении людей, преступивших закон. В том числе, если это преступление совершается в отношении собственных детей. Я отдаю себе отчет в степени разложения бюрократического аппарата, но я не могу согласиться с тем, что из-за этого можно оставить на вымирание тысячи детей.
Лариса, я, конечно, понимаю, что современной образованной и одинокой женщине. пережившей 2 проблемных развода и воспитывающей двоих детей без помощи отцов как-то странно признаваться в признании исторической прогрессивности патриархальных отношений — но это так. Я не могу отрицать исторической правды. Ибо видов общественного устройства не так уж много: патриархат, матриархат и тоталитаризм, то есть неограниченный государственный произвол, облик которого нарисовался в последнее десятилетие. Патриархальные отношения создали ВСЮ без исключения известную человеческую историю и культуру, все типы законов и власти. Матриархат не создал ничего, кроме права матери на распоряжение судьбой своего потомства. Тоталитаризм не признает никакой патриархальности или матриархальности. Это просто машина, которая безразлична к возрасту, полу, цвету кожи, идеологии, которая жрет и перемалывает все подряд. Вы очень сильно ошибаетесь, приравнивая патриархат к тоталитаризму. Мужчина и отец семейства может быть очень неправ. Он может быть тираном семьи, да. Но он хотя бы живой человек, которому можно и нужно объяснить его неправоту, это реально. Нет такого человека, до которого нельзя было бы достучаться. Поверьте, я, при всей своей личной истории, очень хорошо знаю, о чем говорю, и вынесенный мной из жизни опыт убедил меня, что лучший тип общественного устройства — тот, который позволяет мужчине быть самим собой — главой семьи, защитником и управляющим хозяйством, а жене и детям — той силой, которая активно не дает ему превратиться в деспота. Потому что как народ достоин своей власти, так и семья достойна своей главы. Если отец семейства превратился в тирана — это во многом «заслуга» домочадцев. Винить патриархат в бедах нашего времени — все равно что рубить сук (к тому же, давно уже отрубленный). Потому что патриархата уже почти сто лет как не существует. И краткий , несколько десятков лет, период матриархата уже тоже позади. А что впереди? Диктат госмашины, для которой все эти «архаты» — просто детские игры. Ей не нужны ни мужчины, ни женщины, ни дети. Ей нужны рабы. Для обслуживания современной машинной цивилизации нужны роботы, миллионы роботов. А исследования в области искусственного интеллекта зашли в тупик. Производить роботов слишком накладно, куда проще прекратить в роботов живых людей. А для этого нужно уже совсем немного: этики уже нет, осталось уничтожить семью и ввести тотальный контроль над репродукцией. И тогда-то все будет в шоколаде.
Ремарка:
По своим установкам патриархат и тоталитаризм практически противоположны. В частности, тоталитаризм сам устанавливает ценности — патриархат следует объективным ценностям. И целый ряд других установок — противоположны же. Приравнивать их можно только не очень хорошо понимая антропологический аспект вопроса.
Ну да, патриархат ведь и установился исторически — для противостояния тоталитаризму. Об этом свидетельствуют все мифы и сказки мира, все классические сюжеты — от драконоборства до титаномахии.
Все-таки я не сравнивала патриархат и тоталитаризм, а привела эти примеры успешного усвоения массами предлагаемых этических норм. Наталья, а как Вы себе представляете переход к патриархату? Введением соответствующих правовых норм? И после этого в каждой семье появится мужчина, который сможет отвечать за всю семью? Разве сейчас каждая семья не вправе распределять роли внутри семьи? Но это отдельная тема. Меня все-таки интересует, как воспитание, требующее беспрекословного подчинения в течение многих лет, когда соответствующие этические нормы становятся образом жизни, могут на выходе дать человека, способного критически осмыслить эти нормы, способного придерживаться этих норм не по привычке, а сознательно, способного вырабатывать более высокие нормы, а значит, менять мир. Возможность свободы, возможность ухода из семьи (или отдаления), возможность самостоятельного решения как ничто другое возвращает молодого человека к тем этическим нормам, на которых он был выращен (если, конечно, были нормы и семья). Наверное, нужно совершенно честно сказать себе, о каком воспитании идет речь. Вы признали, что большинство просто «усваивает» нормы, значит, если оно и будет размышлять о нормах, то только о возможных последствиях их нарушения. Но куда же деваться тогда людям, которые ищут ответы на все свои вопросы, которые не могут «делать как все», которые не могут просто подчиняться по своей природе, даже если это угрожает жизни? И разве Вы, Наталья, не из их числа?
Лариса, Вы употребляли понятия «патриархат» и «тоталитаризм» через запятую — что дало мне повод подумать, что Вы их сближаете , а в контексте Ваших прочих высказываний — что и вовсе почитаете за одно и то же. На это я могу ответить только, что с тем же основанием можно сблизить и понятия «матриархат» и «тоталитаризм» — ибо среди матерей домашних тиранов ничуть не меньше, чем среди отцов, на сегодняшний момент это установлено совершенно достоверно. У кого бы в руках ни была власть — всегда есть опасность злоупотребления ею, верно? Вот, тоталитаризм и есть злоупотребление властью — и неважно, кто допустил это злоупотребление — мужчина или женщина. Патриархат — явление личностное и органическое, тоталитаризм безличен и механичен. Патриархальная этика всегда творилась личностями и передавалась личностно же. Все родоначальники основных этических учений — мужчины, чьи личности имели огромное значение для тех, кто выбирал их в качестве этического ориентира. И я не вижу никакой стадности или тупости в этом выборе — поиск учителя и следование за ним всегда предельно личностен. Точно также личность отца имеет огромное значение для детей. Если дети любят отца, они усваивают его этические нормы так же легко, как кислород из воздуха, даже не замечая этого. И в этом опять нет никакой стадности — только любовь и желание «быть как папа» , то есть воплотить в себе личность своего отца. Теперь, что касается этики. Если попытаться определить одним словом суть всех без исключения этических учений, все равно каких — религиозных, светских или индивидуалистических, то это слово — жертва. В самом деле, чтобы жить в мире со своими ближними и дальними, люди должны уметь жертвовать чем-то важным для себя. Скажем, «Декалог» предписывает приносить в жертву свои недолжные желания — к примеру. имущества, жены или самой жизни ближнего. Евангелие идет в этом смысле еще дальше — и каждому человеку предписывается жертвовать собой ради ближнего. В светских законах жертва обычно — фигура умолчания, но законы описывают ту же проблему от противного: они описывают, каково будет возмездие за необщественное поведение, то есть за нежелание или неумение жертвовать своими интересами и желаниями. А что такое тоталитаризм?
Это болезнь власти после извращения этики — когда верное представление о жертве как основе общественного бытия меняется на извращенное — и вместо того, чтобы жертвовать собой ради народа, власть начинает требовать от народа жертв ради своего существования и укрепления. Это извращение этического чувства лежит в основе всех вариантов человеческих жертвоприношений в любой форме — от гекатомб в майанских и ацтекских храмах, до преследования «врагов народа» и уничтожения людей в концлагерях.
Тоталитаризм по-своему красив и привлекателен , и потому педагогически эффективен — ведь у любой хорошо отлаженной, бесперебойно работающей машины есть своя эстетика, она многим нравится. Вот тут в самом деле можно говорить об инстинкте толпы и об отказе от собственного мышления — для взаимодействия с машиной человеку не нужна личность, все что от него требуется — это слиться с системой, стать ее деталью…
Про «переход» к патриархату я не писала. Я написала «Назад, к этике», хотя на самом деле стоило бы написать — «Вперед, к этике», потому что такой «ретроградный» заголовок многих наверняка ввел в заблуждение. Я не предлагаю вернуться к той или иной этической системе какой она была в ту или иную историческую эпоху — это было бы довольно наивно. Ни в одну реку не войти дважды, даже в самую лучшую из них. Поэтому я и привела обзор основных трех классов этических систем — чтобы сделать предположение о том, что нам следует попытаться не столько выбирать между ними,сколько, наоборот, обобщить накопленный этический опыт и попытаться создать синтез универсальной, социальной и индивидуальной этики. И даже не один — свой собственный синтез могут попробовать сделать представители разных мировых религий. Как христианка, я считаю, что христианство является идеальной основой для окончательного синтеза всех трех классов этической мысли. Однако я понимаю, что мусульмане или буддисты могут считать иначе, и не вижу в этом ничего дурного. Истина все равно победит. Без этого синтеза. на мой взгляд, никакой «переход» к патриархату невозможен. Да и сам патриархат в том же виде, что и в прошлом, тоже. Мужчины и женщины очень сильно изменились за последние сто лет, вряд ли нужно пытаться просто откатить назад — куда правильнее заново определить роли, заново установить правила и заново вступит в игру. Я всерьез считаю, что будущее человеческой цивилизации во многом зависит от того, найдут ли мужчины и женщины общий язык, смогут ли они снова быть верны и преданы друг другу. Как этого добиться — я не могу ответить, это не теоретический вопрос. ответ на него доложен быть дан практическим образом, и не мной, а молодыми людьми, для которых этот вопрос станет одним из важнейших в жизни. А для этого нужно, чтобы такие молодые люди откуда-то взялись -а откуда они могут взяться, если не из семей, которые сумели сохранить свое единство, несмотря на соблазны и нестроения нашего времени? Именно этим я и предлагаю заняться людям, «которые ищут ответы на все свои вопросы, которые не могут «делать как все», которые не могут просто подчиняться по своей природе, даже если это угрожает жизни»…
Период подражания бывает у всех детей, но на смену ему приходит период низвержения всех авторитетов, период борьбы за свою «самость». Чем более свободен и самостоятелен в поступках был ребенок в период подражания, тем легче проходит время «борьбы за свободу». …куда правильнее заново определить роли, заново установить правила и заново вступит в игру… Полностью согласна с Вами. И у меня на этот счет весьма оптимистичные прогнозы. Молодые семейные пары очень гибко распределяют роли, поскольку не скованы традиционными нормами. Эти роли могут меняться в течение даже нескольких лет в зависимости об семейных обстоятельств. По крайней мере я знаю успешные примеры.
«Бездоказательно, дорогой профессор. Бездоказательно» (с) Если в детстве ребенок не имел никаких рамок, то в подростковом возрасте ему не из чего выходить — он просто уходит с орбиты семьи и обособляется в собственной, независимой жизни. В снемье с заданными рамками происходит «испытание на прочность» ограничителей. Исход борьбы зависит от того, насколько эти рамки являются структурными для родителей, и как они будут их защищать. Если методы защиты окажутся корректными и убедительными — система норм усвоится и будет передана дальше. Если нет — возможно, все равно усвоится — только позже и с большей кровью и потерями для детей ( набьют шишки — вспомнят, что мама-папа говорили). А если рамки изначально и не ставились никогда. если и вспоминать потом будет нечего — то тут этичное поведение может возникнуть только чудом. Всякое бывает… Мне видится совершенно внутренне оправданной и выверенной система Тривиума. где первый этап даже называется Попугайским , потому что в возрасте 7-10 лет ребенок усваивает повторяет готовую информацию, в том числе традиционные нормы, самым естественным образом. Разумеется, если он не избалован постоянным попустительством еще в младенчестве. С 10 лет начинается период самостоятельной проверки усвоенной информации и норм. С 14 и далее — самостоятельное творчество. Все последовательно и логично. Но сразу же перейти к самостоятельности и творчеству, минуя период усвоения традиционных норм невозможно. Творить из ничего умеет только Бог, человек нуждается в материале для творчества — а это и есть традиция в том или ином виде. Не усвоена традиция — нет творчества. В полном соответствии с периодизацией этической мысли: первый пласт — универсальный, религиозный (традиционный) опыт, второй — социальный, правовой, общественный, третий — индивидуальный, через который заново осмысляются первые два. Но если первые два не усвоены — то остается лишь своеволие и та самая «самость», которая на поверку есть только предельный эгоцентризм и готовность следовать одному единственному закону — «закону левой пятки». Социальные или, тем более, универсальные выборы делаются таким человеком с величайшим трудом , если он вообще в состоянии увидеть, что тут есть какой-то выбор…
Наталья, я опять с Вами полностью согласна. Поясню, что я имела в виду, говоря о свободе и самостоятельности в период подражания. Довольно часто родители, опасаясь будущей непослушности ребенка, вводят в семье режим строгого соблюдения правил. Жесткое отношение «соблюдение-нарушение» приводит к формализации самого правила. С ребенком не обсуждается масса нюансов каждой ситуации, ведь важен сам факт соблюдения или нарушения. Ребенок может привычно подчиняться этим правилам, но рано или поздно он их нарушит, иногда просто для того, чтобы почувствовать свою самостоятельность. То есть чем раньше граница «нельзя» или усилие «надо» станут личными для ребенка, его собственными нормами, которые он попробовал на прочность, тем лучше. Ведь детские поползновения на нарушения этих норм бывают довольно безобидными и очень разнообразными, и если родители «выясняют отношения» (довольно утомительное занятие для этого периода жизни ребенка, но какое простое в сравнении с последующими периодами!), разбираясь по всех детских изобретательных трактовках ситуации , допуская даже отклонения от нормы, чтобы получить более внятную причину для выяснения отношений, тем раньше семейные нормы станут для ребенка его собственными. Конечно, это две крайности — жесткое соблюдение правил и их отсутствие в семье. Первое, на мой взгяд, бывает не менее опасным второго.
